Назад на Мои произведения

 Мужской стриптиз (глава из книги)

Как из меня однажды сделали морального выродка

Глеб Карпинский

 Лысый негр в красном камзоле и генеральских штанах потянул на себя вертушку. Я вошел в фойе, счищая с воротника снег. В Марриотт Аврора было необычно. Играла классическая музыка. Под куполом фойе - Господь с распростертыми руками. Белые колонны, мраморные лестницы, кушетки для ожидания. Рестораны на первом и втором этажах. Официанты. Богатые гости. Я чувствовал себя чужим, все не находил себе места. Казалось, что кто-то подойдет ко мне и попросит удалиться. Я остановился у витрины, где продавались украшения итальянских дизайнеров и товары народного промысла. Продавщица бросила взгляд на меня и уткнулась в журнал Форбс. На главной обложке блистал Абрамович на фоне яхты.

- Можно одну конфетку? - спросил я и взял из вазы "коровку". Времени еще было достаточно, и я сел на кушетку из узорного велюра под старину. Напротив меня сидел солидный мужчина и курил сигару. В рубашке от Версачи с расстегнутым воротником он чувствовал свободу, слегка откинувшись назад в клубах сигарного дыма. Мимо нас проходили посетители. В основном иностранцы с VIP-проститутками. Я рассматривал роскошный отель, его успешных посетителей, прислугу, и мне было обидно за тех мальчишек, которые отдали свои жизни в окопах Чечни. Казалось, что тысячи гневных мертвецов шевелятся в своих могилах от несправедливости. Я даже слышал, как хрустят их хрупкие кости. Какая-то женщина сверху посылала в фойе воздушные поцелуи. Я подумал, что внимание адресовано курящему господину, но оказалось, что мне. Я поднялся по мраморной лестнице вверх, решив, что женщина пьяна и обозналась. Никто не остановил меня.

Здесь проходила презентация дорогого парфюма. В центре зала стоял портрет пропавшей девочки Насти Алерт. И я понял, что вечер благотворительный, что здесь собрались скучные и невежественные женщины, которые оправдывают свое никчемное существование сбором средств для какой-то маниакальной идеи. Я точно знал, что такой девочки на самом деле не существует, что все это показательная фикция, цель которой для каждой из участниц акции, как можно выше всех поднять свое знамя добродетели. Меня поразило это до глубины души. Яд атмосферы, пышной, выдавливающей из себя улыбки фальши, травил меня, душил аморальностью их благородных чувств. Был час кофе-брейка. Ухоженные женщины бальзаковского возраста пили чай с пирожными. Они чувствовали себя леди, которые купили себе дорогой парфюм, часть денег от продажи которого пойдет на помощь в поиске пропавших детей. На каждом столике лежали фотографии этих несчастных детишек, а они жевали и жевали свои булочки. Я подошел к шведскому столу, слегка пошатываясь от зловония и мерзости данного мероприятия, и тут же увидел рядом с собой женщину, которая посылала мне воздушные поцелуи.

- Здравствуйте, - улыбнулась она и подала свою руку. Я кивнул, уплетая за обе щеки сандвич с красной рыбой, проигнорировав ее жест.

- Меня зовут Вера. Это я Вас звала...

- Надо же, - равнодушно сказал я и пошел к бару, где официант разливал соки и шампанское. Женщина последовала за мной. Я взял ей яблочный сок, а себе шампанское, и мы встали в тени колонны. Она опять улыбнулась, обнажив ровные керамические зубы. Вера была в элегантном вечернем платье, и на ее груди висел крупный изумруд.

- У меня к Вам одно предложение... - сказала она, отпив глоток сока. Я дожевывал бутерброд.

- Мне не с кем пойти сегодня в ночной клуб, а мой муж уехал в Лондон.

- Здесь еще есть мужчины, - указал я на парнишку в стильной прическе, похожего на дизайнера.

- Ах этот... он голубой, - засмеялась она и заметила, что я смотрю в сторону шведского стола с яствами.

- Вы проголодались?

Я кивнул.

- Вам что-нибудь принести? - Ее глаза светились материнской заботой, будто я был ее сыном.

- Да, блины с красной икрой и пирожное с голубым кремом.

Она отошла, а я осушил бокал шампанского. Нужно было уходить отсюда, и я сделал движение к выходу, но Вера догнала меня. В ее руках была полная тарелка деликатесов.

- Вы уже уходите? - слегка расстроилась она. Я виновато кивнул.

- Вам не понравилось мое предложение?

- Мы совсем не знакомы... - ответил я.

- Порою живешь с одним человеком всю жизнь и совсем его не знаешь...

- А что мы будем с Вами делать?

- Скрашивать мое одиночество. Мы будем пить Хенесси XO, курить кальян, и я буду не против, если Вы увлечетесь там какой-нибудь девушкой.

В наш разговор вмешалась седая старушка, ужасно сухая, высокомерная. Она была одета в праздничное платье. На шее у нее было колье из черного агата. Пожалуй, самое ценное, что было в ней. По жестам, по манере ее поведения видно было, что она организатор этого благотворительного вечера, основательница фонда имени Насти Алерт. Звали эту шельму Наталия.

- Верочка, почему ты скрывала от нас такого красавца? - холодно осмотрела она на меня с ног до головы и слащаво улыбнулась, с таким видом, будто знала обо мне самые ужасные и постыдные тайны.

- Я приметила его в фойе, и он, кажется, был не против подняться сюда, – сказала Вера, словно извиняясь. Старушка хихикнула ей в ответ и покачала недовольно головой. Ее тяжелые серьги засверкали огнем, и я увидел, как безобразно они оттягивают мочки уха, словно тонкие тряпочки, рискуя оборваться.

- Еще бы. В обществе красивых женщин люди теряют головы, а этот потерял еще и туфли.

Она указала взглядом на мои босые ноги и пренебрежительно фыркнула, будто я оскорбил ее самые лучшие чувства.

- Молодой человек хочет вступить в нашу организацию, тоже хочет быть причастным к поиску пропавших детей, - оправдывалась Вера. Она взяла меня за руку, собираясь отвести от скандала.

- Мне это не интересно, – возразил резко я, отпил шампанское и смело посмотрел на гневливую старушку. Она вся задрожала, напряглась, по ее скулам пошли желваки, хищный крючковатый нос заострился, словно копье, готовое клюнуть меня в любой момент.

- Выть хочется, обидно до слез. Почему на наши благотворительные вечера, посвященные пропавшим детям, некоторые предпочитают ходить босяком? – кричала старушка, привлекая к себе внимание. Музыка остановилась, официанты перестали разносить бокалы и разливать вина, и сотни негодующих глаз уставились на меня.

- Как достучаться до них? А ведь и у них могут быть дети, – не унималась Наталия.

Мне было смешно слышать, как по залу прошел неодобрительный шепот. Кто-то даже на меня показал кривым пальцем, отдать должное, с хорошим маникюром. Я отстранился от Веры и с высоко поднятой головой вышел в середину зала, в самое логово зверя.

- Уважаемые бабоньки, не верьте никому. Цель подобных мероприятий - одурачить вас и как можно больше вытащить из вас денег, играя на вашем сочувствии. Мошенники находят вот таких наивных, как вы, как Вера, которая в глаза даже не видела эту девочку, и через них привлекают вас, а вы еще кого-то. Если хотите реально кому-нибудь помочь, сходите на городской вокзал. Там очень много людей, которые реально потерялись. Помогите им на деле, а не через вступление в эти псевдо благотворительные организации. Как вы вообще можете помогать детям, если в ваших сердцах живет злоба и собственная неудовлетворённость? Посмотрите друг на друга. Каждая из вас с радостью перегрызет горло другой только за то, что та позволила себе усомниться в ваших высоких намерениях. Вы все заигрались, зажрались, вашу мать…

Женщины все поднялись со стульев, медленно дожевывая бутерброды и допивая недопитое, и стали подходить ко мне. Некоторые даже растопырили свои толстые пальцы, угрожающе шевеля ими, как крабы. Враждебное кольцо из бриллиантов и роскоши сжималось. Я стоял в самом центре, готовый принять неравный бой. Знамя добродетели, вырванное у них внезапно из-под ног, веяло сейчас надо мной, как красная тряпка для разъяренных быков. Из улыбчивых и добродушных женщин они превращались в страшных и безобразных фурий, алчущих растерзать меня.

- Вот, мерзавец! – слышалось из толпы.

- У меня мозг взорвётся. Может, я чего не понимаю в жизни...

- Ты даже не удосужился посмотреть, что это за Настенька Алерт! – больше всех кудахтала старушенция Наталия, тыкая на плакат пропавшей девочки. Ее ядовитая слюна забрызгала плакат. Рисунок потек разводами. Старушка схватилась за сердце, и несколько ее верных подружек начинали махать вокруг нее разношерстными веерами.

- Наташа, да не обращай ты на него внимание, - говорила одна. - В жизни полно негатива. Много идиотов, хамов и прочей нечисти. Если на каждого обращать внимание, то можно с ума сойти. Постарайся забыть о существовании этой мрази.

- Зачем навязываться тем, кому это все не интересно? – говорила другая. – Время, силы тратить. Что-то доказывать ему?

- Он уже и так бедняга такой......

- Страшно, ведь он такой не один, – поражалась основательница фонда. - Это только один такой с улицы зашел. Лучше бы он молчал, как бывает в большинстве случаев. Просто он меня поразил своим пофигизмом. Такой человек пройдёт мимо гуляющего ночью ребёнка в трусиках.

- Ну, такой не то, что мимо пройдет, он еще и может что-то сделать нехорошее. Моральный выродок. Бороться с ним бесполезно, только себе дороже выйдет.

- А вдруг у него еще совесть осталась? – кто-то тихо пискнул тихоньким голоском.

- Мужчинка от себя в полном упоении, – пробасила одна дама.

- М-да, с головой человек явно не дружит. Ему б хорошего доктора, глядишь и помогло бы.

- Мы привлекаем внимание не к пропаже этой девочки, а к проблеме, что дети пропадают, а ищут их добровольцы, – била себя в грудь другая особа.

- Мне это не интересно, – возражал твердо я и ухмылялся.

- А хмылится, как абсолютный эгоцентрист. Пуп вселенной. Это не лечится.

- Я Вас всех прощаю, – крикнул я, поклонившись всем им в ноги, а они с криками «Ура! мы прощены» набросились на меня. В этой куче-мале я удачно выбрался наружу, подхватил Веру под руку и спустился с лестницы. Заварушка наверху еще долго не утихомиривалась.

Прелюдия к главе "Мужской стриптиз"

роман "Иди как можно дальше".